Его трясло. Трясло, словно в лихорадке. Словно в приступе неудержимого бешенства. Словно безумного, забывшего принять свое лекарство. Словно наркомана во время ломки. Все тело била неутомимая, сильнейшая дрожь, а спина, корни волос и ладони были мокрыми от липкого страха, пронзающего каждую клетку его кожи. Он боялся оторвать руки от лица, потому что знал, насколько ужасно то, что он мог увидеть. Насколько омерзительно то, что он натворил.
Как смешно, еще несколько минут назад он всерьез взвешивал каждый свой шаг, обдумывал правильность своего поступка. В его крови кипело желание и страсть, а сейчас они сменились на страх и неудержимую боль.
Казалось, у Грэхэма просто кончились силы, каждый его мускул атрафировался и был не в состоянии подчиняться приказам мозга. Он не мог встать. Не мог заставить себя дойти до волшебной палочки, по глупости брошенной куда-то вглубь комнаты. Он не мог даже поднять головы и взглянуть на дело своих рук. Все, что у него получалось – это закрывать уши, слыша, как она кричит от боли. Но и это получалось у него с трудом. Громкий, пронизывающий крик пробирался прямо под кожу, заставляя снова и снова глаза Грэхэма сочиться этой жидкостью слабости.
Принеси мне тело Мелинды Боббин.
Принеси мне тело Мелинды Боббин.
Режет по вискам, заставляя их пылать, словно от прикосновения раскаленного железа. Шаг в бездну. Пара сантиметров от края колодца. Здесь теперь все: и движущиеся стены, и пол, кишащий крысами, и маятник с потолка, грозящий своим острым лезвием. Что есть у тебя, кроме глупой, абсолютно безрассудной надежды на внезапное разрешение всех проблем? Грэхэм, такой прием как Deus Ex Machina вышел из моды еще в античные времена. Теперь все приходится решать самому. Прямо как на контрольной по Нумерологии. Прямо как на похоронах отца. Ему не привыкать принимать решения.
Впрочем, еще никогда он не имел право распоряжаться чужой жизнью. Жизнью человека, за которого был готов умереть сам.
Но, ведь это была всего лишь жертва. Всего лишь испытание. Проверка на слабость. Так ли он еще юн, чтобы сдаться и прийти к своему хозяину с пустыми руками? Или он уже стал настоящим мужчиной и готов жертвовать всем ради благой идеи?  Он уже многим пожертвовал, так зачем останавливаться на половине пути?
Принеси мне тело Мелинды Боббин.
В его голове стучала всего одна фраза, как зомбирующее заклинание, как текст гипнотизера. Он уткнулся в ладони, прижимая их к глазам так сильно, что на веках стали проступать чудные узоры, так похожие на карты звездного неба. Свой микро-космос. Человек – далеко не песчинка. В каждом живет своя собственная галактика. Может, человек – есть нечто божественное? Тот самый некто, кому дозволено распоряжение чужими жизнями?
Если бы Монтегю не читал в свое время столько литературы, он бы не усмехнулся бы сейчас так горько, вспомнив Достоевского и его Ивана. Это было воистину забавно – реальная жизнь английского волшебника так тесно переплелась с жизнью выдуманного русского магла Ивана Карамазова. Салазар, какая ирония.
Он чувствует, как дрожат его колени, но, все же, опираясь на пол ладонью, встает. Три шага для того, чтобы пересечь комнату и поднять с пола волшебную палочку. Шаг назад, чтобы сравняться со стулом Мелинды. Пустой взгляд, застывшие на щеках дорожки от слез и сжатые губы. Он одним движением, вцепляясь в мягкий и мокрый атлас, срывает с жертвы ленту с глаз и, еще  с несколько секунд наслаждаясь ее взглядом, делает шаг назад.
Принеси мне тело Мелинды Боббин.
- Не тебе говорить мне о том, какую боль я должен чувствовать, - тихо, но твердо, опустив взгляд, - не тебе думать, что мне нужно, а что нет.
Он старается дышать ровно и размеренно, будто он не собирается делать никаких действий, способных кординально изменить его жизнь. Обыкновенный сеанс у психотерапевта – так назвали бы это маглы. Дышать, не думать, очистить разум. Все по порядку. И он пытается усмирить эту предательскую дрожь во всем теле, потому что в состоянии такой отчаянной, безудержной слабости он не сможет решить ничего. Несколько неуверенных шагов, скрежет металлических ножек стула от стойки, к месту прямо напротив Мелинды. Он садится уверенно, широко расставляя ноги и опираясь предплечьями на линию от бедра до колена. Волшебная палочка, подобно игрушке, вращается в его тонких бледных пальцах.
- Видимо, ты права. Я, наверное, действительно совсем не знаю тебя, если посмел предположить, что ты пойдешь мне на встречу. Идиот, я думал, что ты любишь меня и понимаешь, как это важно. Но нет, - Грэхэм пожимает плечами и легонько усмехается. Нервы натянуты до такого предела, что если бы он позволил себе еще хоть одну эмоцию, они бы порвались, как дешевые струны. Поэтому он, кажется, все уже внутри себя решил, - нет, кажется это ты совершенно не знаешь меня, моя милая Мелинда. Представляешь, какой парадокс. Столько лет вместе друг с другом были абсолютно чужие люди.
Его самого, словно острым куском льда режут по сердце эти слова, и он неприятно сглатывает. Дыхание перехватывает от волнения и отчаяния. И он больше не в силах молчать.
- Мой Лорд гениален. Как он был прав, что заставил меня избавиться от тебя. Столько лет, выброшенных гиппогрифу под хвост. Я даже теперь не уверен, была ли ты хоть раз искренна, когда говорила о своей любви ко мне.
Его мир рушился у него на глазах. К ногам, битым стеклом падало все. Все его мечты и завоевания. Все воспоминания, как счастливые, так и самые печальные.
Общая гостиная, где они лежат вместе на диване и Мелинда пытается заплести из его волос какую-то совершенно глупую прическу.
Святочный бал, где он ведет ее под руку, такую безукоризненно прекрасную, что все вокруг оборачиваются на них и шепчутся за их спиной. Невероятной красоты пара. Улыбающаяся, гордая, счастливая.
Поле для квиддича и он, весь в грязи и крови от попавшего прямо в нос бладжера, обнимает ее и счастливо подбрасывает вверх, радуясь победе. Первый ужин, когда Мелинда села за стол Слизерина и они объявили о том, что с данного момента они вместе. Первые каникулы вместе, в его поместье. Смех, смешанный с хрустом осенней листвы под ногами. Черные, как смоль волосы, раскиданные на шелке белых простыней. Горячие поцелуи под балдахином в Рейвенкловской спальне для девочек.
Грэхэм медленно моргает и отрешенно смотрит на Мелинду. Маска безразличия. Палочка в быстрых пальцах замирает. Он смотрит на нее неотрывно и произносит только одно слово.
До того, как он решается сказать его, в его голове быстро мчатся дальнейшие развития событий. Он придет к Нему с пустыми руками.
Принеси мне тело Мелинды Боббин.
Придет и упадет на колени, будет молить о прощении, подвергнется пыткам и непростительным заклятиям. Но Темный Лорд милостив. Он поймет его. Он сможет забыть эту маленькую слабость и простить его. Он не станет терять просто так того, кто так предан ему. Надежда, вот где она. Глупая надежда.
До того, как он решается сказать это слово, он встает со своего стула и подходит к Мелинде, мягко касаясь ее щеки своей ладонью. Последний раз он чувствует подушечками пальцев бархат ее кожи. Последний раз шелк ее волос струится в его руках. Последний раз безупречная синева ее глаз позволяет ему утонуть в ней.
Монтегю нежно, словно впервые, неуловимо целует ее губы, шепотом произнося «Надеюсь, ты когда-нибудь поймешь меня. И простишь».
А потом отстраняется на несколько шагов назад и наконец говорит то самое слово.
- Диффиндо.
Краем глаза видя, как толстые веревки спадают с нее, освобождая от неудобного плена, Грэхэм тяжело вздыхает и, отвернувшись, выходит из квартиры, захлопнув за собой дверь.