Он чуть сощурил чёрные, матовые глаза с зоркими, фактически кошачьими зрачками. Разве что не узкими – хотя, пара капель для глаз легко могут решить и эту вполне незначительную проблему.
Пальцы коснулись тонких, бледных, с ранками посередине нижней, губ. Он часто прикусывает губу. Волнуется. Старается не подавать виду. Дым с запахом ментола обжигает и охлаждает его изнутри. Одновременно.
Одновременно с эти он делает первый шаг к своему оппоненту. Скользит глазами, колючими, как зима за запотевшим окном, в которое ладошками упирается такая же холодная девочка. Холодная, как взгляд его чисто-голубых глаз.
Не бойся, девочка, он уже не придёт, не причинит тебе боль.
Никогда.
Северус. Имя ещё более холодное, чем его губы, с которых слетает короткий слог, солоноватый, пропитанный горькой сладостью сигарет, мартини чьих-то губ, которых он сегодня случайно коснулся.
- Ну?
Неважно.
Девочка. Забудь это. Как вчерашний сон. Не про тебя его волосы так горько пахнут полынью, не на твоей подушке они рассыпаются шоколадной стружкой с запахом кофейных зёрен. 100% cacao.
И лёгкая веточка ванили – бледная, холодная, словно наэлектризованная кожа.
Он был одинок. Дым от его сигарет безнадежно рассеивался в воздухе, не оставляя в мире после себя ни-че-го. Так проходит и его существование. Иногда касаются губами, но всё, что остается потом – бесполезный окурок со следами помады.
Некому ненужный, выброшенный в первую же урну.
Мальчик перед ним ничего этого не знал. Куда ему, небоглазому, с губами цвета распустившейся розы, с кожей цвета топленого молока с добавлением ложки мёда? Зачем ему знать, что такое – одиночество, он даже не знает значения этого слова, его этимологию. Его одинокие ночи были пропитаны сладкими снами, потому как предыдущие были наполнены стонами и сопением в ухо.
Ночи же черноглазого – столь же черны, как бездна, прячущаяся под его кофейными радужками.
  Знаешь, Регор, спорить с тобой – это как заниматься сексом. Впервые. Прелюдия-возбуждение-секс-взлёт-полёт-долгожданное приземление – солёная кожа под губами. Так должно быть. А первый секс – это чудо. Ты понимаешь, что это чудо, но видишь лишь два потных, слюнявых тела, неумело прощающихся с девственностью.
Так и ты, Редж. За ментоловыми кольцами дыма – рак сжавшихся в испуге лёгких.
Его рука жёстко сминает его футболку за грудки, чуть подтягивает. Он выше, жёстче, моложе, всего год. Но брови складываются в ломаную линию – её сломала сама судьба – и взгляд колючих зрачков напоминает взгляд старого пирата, вернувшегося из странствия по далёким морям, или взгляд морской звезды, лежащей на самом дне океана, чувствуя на себе всю тяжесть чистейшей воды, без возможности хотя бы раз взглянуть на солнце в полном его спектре.
- Мальчик, ты проиграешь, - он – чёрное, Когнак – белое. Белые ходят первыми. Но для чёрных ход белых – целых пять минут на построение плана: какой ногой лучше наступить на белый шоколад королевской головы?