Ремус рассеянно провёл пальцем по корешкам вековых хогвартских фолиантов. Он ведь пришёл за какой-то определённой книгой, так почему, чёрт возьми, её название как всегда вылетело из головы?!
Полнолуние не предлог для того, чтобы не делать уроки. Эту фразу Люпин как-то сам сказал кому-то из Мародёров. Хорошая фраза, вполне сродни какой-нибудь патетической сентенции на латыни. Однако тогда к ней никто так и не прислушался, и Бродяга, Сохатый и Хвост так и остались разморёно лежать в креслах перед камином, в то время как Лунатик угрюмо переписывал конспекты.
Это была книга по рунам. Точно, по рунам. Или по ЗоТИ? Нет…
Римус устало отвернулся от полки – в глазах начало рябить от многочисленных разномастных корешков и витиеватых букв порой неизвестных языков. Закрыв глаза, гриффиндорец попытался вспомнить цель своего визита в библиотеку, но мозг отказывался думать. Все мысли сейчас были далеко за пределами Хогвартса.
По полу под открытым окном устало полз отсвет заходящего солнца. Муни наткнулся на него взглядом и протяжно вздохнул. Нарастающая в каждой минутой ломота в костях давила мозг хуже, чем нависшее дамокловым мечом эссе по травологии.
Травология!
Лунатик резво развернулся и вытащил с полки том в кожаном переплёте. Точно, эссе по травологии. Книга отправилась в сумку, люпин – прочь из библиотеки. Надо было как можно быстрее искать остальных и выдвигаться в Визжащую Хижину.
Чувство тревоги росло в геометрической прогрессии.
Ступень плыли перед глазами. Вокруг запорхали сотни запахов, которые не различал нос человека, но нос животного чувствовал прекрасно. Запах стряпни из кухни. Запах старого железа доспехов. Запах прогорклых страниц старого учебника.
Быстрее. До полнолуния еще несколько часов, но чувство опасности не отпускало: ощущение, что что-то пойдёт не так, не рассеивалось. Впрочем, это ощущение не оставляло Муни ни на одно полнолуние. И не зря – мало приятного крается в осознании того, что ты вполне сознательно подвергаешь опасности лучших друзей и вообще половину Хогсмида.
Люпин, незаметно для самого себя перешедший на бег, не заметил остановившегося впереди человека и со всей силы налетел на его спину. Сам при этом умудрился сохранить равновесие. Ойкнув, гриффиндорец протянул руку сбитому слизеринцу, которым по иронии судьбы оказался Северус Снейп.
- Прости, - Люпин виновато улыбнулся.

Кровь начинала кипеть. Пузырясь как газировка, она ускоряла свой бег по венам, с нечеловеческой скоростью обволакивала органы. По периферии зрения стали появляться красные точки, которые чуть позже вырастут и станут пятнами, а затем растворяться и отхватят добрую треть всего спектра цветов, различимого человеческим глазом.
Люпин тряхнул головой.
Сбитый с ног Северус ругнулся и стал собирать книги и пергаменты, павшие жертвой нерасторопности Муни. Тот, конечно же, бросился помогать, попутно стараясь побороть в себе желание плюхнуться на четвереньки и укусить слизеринца за холку.
Рем протянул руку к черепкам разбившейся чернильницы, подвинул их к себе и достал из кармана волшебную палочку. Один только взгляд на неё вызвал в просыпающемся волке такую вспышку паники, что рука сама собок разжалась, а сам Лунатик сдавленно заскулил.
Животное чуждалось магии.
- R.. Reparo, - пробубнил Люпин, раздосадованный на свою мягкотелость и никудышную силу воли. Как-никак, за без малого десять лет можно было научиться сдерживать в себе эту тварь.
Половинки чернильницы хрустнули и лениво склеились. Рем протянул её Снейпу, в который раз пропустив мимо ушей его ядовитое замечание. Только неизменная виноватая улыбка слова заняла место на губах.
Как же ты надоел, заморыш! Это себя ты называешь человеческим обществом?!
Муни, раскрывший было рот для ответного укола раздосадовано клацнул зубами. Нет-нет-нет-нет. Не хватало еще позволять охамевшему паразиту становиться хозяином его мыслей.
Северус не враг. Друг? Теплее, конечно, но…
По крайней мере сам лунатик никогда не позволит себе таких высказываний в его адрес. Даже мыслей таких не позволит.
Слышишь, ты? – мысленно воззвал он к зверю.
По крайней мере Люпин знал, что не по своей воле Снейп строит из себя колючего ежа. Даже не ежа, а дикобраза, пресекающего любые действия в свой адрес еще на подходе. И тем хуже чувствовал себя Рем, чем прочнее осознавал то, что весомая часть вины за это лежит и на его плечах.
Можно ведь было остановить мародёров.
Можно? Ха, да ты же мягкотелый. И слова поперёк им не скажешь. А скажешь – не послушают.
Ушедший в свои мысли Муни вздрогнул от ледяной руки Северуса, прикоснувшейся к пылающему лбу.
Схватить, порвать, добить, - рявкнул волк, но Люпин только слабо дёрнул рукой и едва заметно оскалил зубы. Всего на момент.
- Я… - Лунатик несколько раз прокрутил в голове вопрос, прежде чем понять его суть. – Не сахар, конечно. С большим удовольствием написал бы конспект по травологии. Или эссе. Черт знает, что эта карга опять назадавала!
Римус резко замолчал, и бросил беглый взгляд в ближайшее окно. Пылающее блюдце солнца почти нырнуло за горизонт, огрызок луны, закрытый облаками, уже гостеприимно висел в розовой полоске света над Запретным лесом.
- Чувствую себя так, словно пинты три огневиски выпил, - устало произнёс гриффиндорец, с трудом переводя взгляд на Северуса и, очевидно, надеясь на сочувствие, однако вид бледного лица слизеринца вызвал в Муни совсем не дружеские эмоции. – Сраного огневиски, а не твоего хвалёного зелья! Эта тварь только еще больше беситься! Какого чёрта, ты же обещал, что всё будет нормально!
Люпин беспомощно вскрикнул, вцепился пальцами в волосы, согнулся и замер в этой позе, почти касаясь лбом собственных коленей.
- Прости, - гулко пробормотал он. Его кидало то в жар, то в холод, интонации менялись с неконтролируемой скоростью. – Я не хотел этого сказать. Спасибо тебе.
Римус поднял глаза на Северуса и невесело рассмеялся.
- Знаешь, кем я себя чувствую? Не оборотнем, а истеричной девчонкой с ПМС.

Попрощаться и уйти – идеальные действия, на которые у Люпина как всегда не хватило силы воли. С нежеланием прощаться могло посоперничать только нежелание причинить боль.
Человек против зверя.
Северус вовремя смекнул, что лучше отвести оборотня подальше от посторонних глаз. К тому же сам Ремус уже вряд ли бы сообразил это сделать – глаза непроизвольно цепляли проходящих мимо студентов.
Много жира. Кожа да кости, - комментировал Муни про себя. Вернее сказать, не Муни, а та его часть, за которую он и получил своё прозвище.
Язык быстро пробежал по заострившимся зубам.
Дело плохо. Не успеем добраться до хижины – и здравствуй, хогвартская жатва. А потом и до Азкабана рукой подать.
Люпин тряхнул головой. Нет, до полнолуния еще есть время. И не минуты, а целые часы.
Почему тогда так ломит чёртовы кости, а человеческое зрение медленно гаснет?! Еще пара минут, и он совсем перестанет соображать.
Стоп-стоп-стоп. Пара часов. Часов.
Люпин моргнул и попытался сфокусировать взгляд на плавающем перед ним лице Северуса. Интересно, это его, Рема, шатает, или Снейпа? Или весь Хогвартс? Или…
В голосе слизеринца звучала забота. Вернее сказать, беспокойство, и то его тень, та часть, которую Северус был не в силах утаить от Лунатика. Пожалуй, любой другой бы только посмеялся, услышав слова «Снейп» и «забота» в одной связке – для Люпина же это было… почти нормально?
Он не мог точно вспомнить, когда началась их дружба. Или не дружба, а некое приятельство, беспокойство со стороны Снейпа и вечные извинения от Люпина. Извинения за шалости друзей, за неловкие слова, за сотни вещей, из-за которых любой другой человек и не подумал бы извиняться. Любой другой, но не Ремус.
Потому что ты не человек, а животное, - услужливо подкинула память фразу, откликнувшуюся болезненным эхом где-то по другую сторону от сердца. А у животных нет чувства собственного достоинства.
- Я тебе верю, - хрипло произнёс Рем. – И доверяю. Ты же знаешь.
За окном пухлые облака наползли на глазастую луну. Скачущее в груди сердце немного утихло, даже клыки, кажется, чуть уменьшились.
Муни осторожно, будто не его, а Северуса, через час ждало превращение в волка,  коснулся лба слизеринца.
Вот, чёрт возьми, да Поттер счастлив будет! Может, ты еще сфотографируешься на память?
- Температуришь, - заключил Лунатик, одёрнув руку и спрятав глаза. – Сходи к Помфри, она тебя в два счёта вылечит.
Порыв ветра разлохматил верхушки деревьев и согнал облака с насиженного места. Попавшая на свободу луна дунула в распахнутое окно запахом ёлок, пихты и сырой земли.
- Или у тебя совсем нет времени из-за твоих склянок и пробирок?! Они тебе дороже, чем нормальное отношение окружающих? Не всем, знаешь ли, приятно смотреть на твой сопливый нос, - выплюнул Муни в лицо Снейпа и сокрушенно опустил глаза.
– Если бы я действительно это думал, - тихо произнёс он, глядя на свои ботинки. – То высказал бы при Джеймсе и Сириусе. Они бы только по головке погладили.
Люпин дотронулся до кончиков своих ушей. Гладкая кожа вместо шерсти. Всё в порядке, время есть и его предостаточно.
А что скажешь остальным? Почему задержался? Миловался с Нюнчиком? Утирал его сопливый нос?
Не хотелось оставаться здесь, чтобы наговорить еще больше глупостей. Ведь это и правда были глупости – Римус не позволил бы себе таких слов в меру своей воспитанности, да и не думал он так! Уж на что, а на внешность он научился не обращать внимания еще давно. Снейп же при всей его отталкивающей наружности был неплохим человеком. Перспективным зельеваром. Какому-то уголку сознания Муни даже позволил мысль о том, что в будущем слизеринец достигнет больших высот, чем пресловутый Сириус...
Но кто он такой, чтобы предсказывать будущее? Даже чаинки в его чашке на уроках предсказаний складывались в сплошные черепа и кресты.
  - Я… я пойду наверное, - сконфуженно пролепетал Рем. – Прости меня, ладно? Не воспринимай всерьёз то, что шепчет она, - гриффиндорец наугад ткнул за спину, туда, где всё уверенней глядел белый диск.
Он уже развернулся и приготовился со всех ног рвануть прочь, вниз, где в назначенное время его ждали бы друзья, и бежать по ступенькам, пролётам и этажам, изредка касаясь пола ладонями и вскидывая голову к распахнутым окнам навстречу манящему кругляшу луны…
Но что-то дёрнуло его, развернуло и заставило буквально прижать Снейпа к стене.
- Даже думать забудь о Лили! – заорал оборотень. Волк был солидарен с животным, пусть и потенциальной добычей, а не с простым человеком. – Думаешь, ей нужен такой ухажер? Да от неё тогда…
Римус вырвался из цепких лап волка и плотно зажал рот ладонями. В глазах вспыхнул не звериный – человеческий страх.

Из Запретного леса донёсся короткий волчий лай. Если бы не сцена, развернувшаяся здесь, недалеко от библиотеки, не интересовала Ремуса много больше, чем он, то гриффиндорец наверняка бы с превеликим удовольствием высунул голову в окно и завыл в ответ. А потом, наверное, и прыгнул, не размениваясь на такие атрибуты человеческой повседневности, как лестницы и двери.
К болезненно-бледному лицу Лунатика прилила краска: стыдно. Переставший чуждаться его Северус снова получил словесную пощечину. Снова окружение цапнуло за наивно протянутую руку.
Лицо Северуса, по началу слишком для него добродушное и мягкое, вмиг вытянулось и посерело. Кажется, он даже удивился. Чему? Очередному словесному поносу от оборотня или… или теме, которую он выбрал ни с того ни с сего?
Снейп схватил Люпина за отвороты мантии. Руки с отросшими длинными и чёрными когтями легли поверх рук зельевара. Римус что есть мочи сжал пальцы, заставляя ногти впиться в и без того болезненную кожу.
Затем дёрнулся, забился и, вырвавшись из цепких и каких-то слишком сильных для такой комплекции рук Северуса, повалился на пол.
Тихие, слизерински шипящие и вкрадчивые слова так и остались звучать в ушах, норовя занять в голове почётное место рядом с самыми хлёсткими фразами. Три слова, три невербальные пощёчины, от которых свело челюсть и сжало грудную клетку.
Но Снейп прав. Как еще назвать это человекоподобное существо, терзаемое желанием вцепиться кому-нибудь в глотку и отрывать от тела сочные куски мяса, пока ярость и голод не сменяться истомой и сытым сном? От осознания его правоты было ни капельки не легче.
Лили – не та тема, которую он может позволить себе затрагивать. Это удар ниже пояса. Нельзя, фу! Кому будет приятно, если посторонний залезет в душу и будет с интересом комментировать все самые сокровенные секреты самых отдалённых уголков...
И какой чёрт заставил его наткнуться на Снейпа?!
О, да, парень, жалей слабейших. Скоро снизойдешь до понимания того, почему же он такой неряха. А потом можно поговорить с Джеймсом и принять Нюнчика в мародёры. Здорово придумано.
Давай же, извиняйся. Тебе же не за чем беречь собственное «я» - другие, даже такие заморыши, куда дороже. Да будь ты нормальным человеком, ты бы даже не взглянул на него без отвращения!
Чуть оттаявший после еще вменяемой со стороны оборотня беседы взгляд слизеринца снова стал невыносимым. Муни сжался и отполз назад, как загнанный пёс. Только вот угла, создавшего бы хоть какую-то иллюзию опоры, всё никак не подворачивалось.
- Не смей! – резко гавкнул Лунатик, всё так же смотря на Северуса снизу-вверх. Когти скребанули по полу, когда Ремус пружинисто и быстро поднялся ноги и снова сделал несколько шагов в сторону зельевара, нещадно топча вновь рассыпавшиеся листы и книги. – Не смей называть меня шавкой, выродок! Ты  и сам-то не очень похож на человека!
Пятерня с растопыренными пальцами и блеснувшими в полутьме когтями взлетела было для удара, но тут же опала вместе с Муни, бросившимся собирать уроненные Северусом вещи. Кое-как всучив слизеринцу смятые пергаменты, Лунатик бросился прочь, даже не оставив привычных извинений.
Будь проклят тот день, когда старику Дамблдору ударила в голову мысль принять в школу оборотня!