В моём сне тоже была ночь; наполненная тяжёлыми густыми облаками, несущимися куда-то по своей дороге; вперёд  и вперёд. Кое-где мелькали мелкие звёздочки, а ещё летели крупные снежинки. Красивые, резные.
Я давно не видела настолько правильного сна; такой адекватный, обычный. Кое-где я даже скучала по этому; только никто и никогда об этом не узнает, я сохраню этот карликовый секрет в коробочке из-под разноцветного драже, монпасье, кажется.
Облака продолжали своей бессмысленный бег, но вдруг что-то вытянуло меня из состояния тягучего сна. Будто бы я была погружена головой в огромный сосуд с водой, но тут резко вынырнула наружу. Глаза распахнулись мгновенно, и во влажном зрачке отразилось окно, из которого лился яркий свет, оповещающий о том, что пришло утро.
Я была рада этому. Не люблю просыпаться ночью.
Только через какой-то короткий промежуток времени я вспомнила всё, что произошло со мной недавно. Кажется, я немного выпила. И это было не самое главное. Увы.
Пришлось приложить немало усилий, чтобы заставить себя повернуться на другой бок и увидеть его. Я застряла где-то между сном и реальностью. В единое мгновение я вновь ощутила себя безвольной тряпкой, как это было с предыдущим парнем. Кажется, его звали Томас. После короткого ничем не примечательного секса меня выкинули, словно фантик от карамели. Растоптали и унизили. Но, чёрт возьми, я опять поддалась искушению, хотя держалась долгое время. Чёрт возьми, почему я ещё не разучилась доверять людям. Это было бы очень кстати.
  В этом состоянии  я презирала себя каждой клеткой своего тела. Я растерялась, немного расстроилась, потеряла все грани своей натуры. Мне срочно нужно было прийти в себя, чтобы смело принять на себя все новости из уст проснувшегося. Впрочем, я была уже готова.
  Только хуже всего было осознавать то, что всё сказанное в ближайшем будущем может причинить боль. Я не знала и не хотела знать, почему я так быстро доверилась ему. Я не хотела этого, просто так получилось.
Но нужно ведь жить моментом, правда? Мои губы осторожно коснулись шеи юноши, прошлись вдоль; они любопытно изучали кожу. Но я почему-то надеялась, что это не разбудит Реффа. Прекрасно понимая суть своего положения, я, говоря по правде, мечтала о ещё одной ночи, такой же. Незабываемые ощущения, пик чувственности, лучший выбор. Клянусь, хотя мой опыт был довольно-таки невелик, он был действительно самым. Он был таким, что его хотелось до одури. И ради этого я позволяла ему всё.
И когда мои губы вновь поднялись к уху, слегка прикусив, словно требуя внимания, я решила всё же разбудить его, вопреки всем мыслям.
- Подъём!
Я, конечно, могла бы сказать «доброе утро» или «просыпайся, милый», но это было не в моих привычках. И я не собиралась рушить их из-за какого-то до тошноты одноразового партнёра, какие бы эмоции он не вызывал. Поэтому голос был привычным, в меру громким, но слегка затронутый утренней осиплостью.
Не дав юноше ничего сказать, я улыбнулась каким-то своим мыслям и как-то очень торжественно спросила:
- На этом всё? Нужно как-то закрепить то, что между нами произошло. Дай пять.
Я даже казалась весёлой, когда подставила бледную ладонь для лёгкого удара. Внутри болезненно что-то сжалось. Знаешь, это неприятно – чувствовать себя шлюхой.

Я с отстраненной любознательностью наблюдала за пробуждением Реффа, он был размеренно ленив, вальяжен. Было так притягательно смотреть на то, как он, словно породистый выхоленный и взлелеянный кот, изгибался, потягивался, вытягивая своё сознание из сна. Интересно, ему снилось что-нибудь? Я пыталась прочитать ответ на его лице; он слегка улыбался, потом жмурился. Я не умею читать мысли, и от этого становилось ощутимо неуютно. Морально. Но это такая мелочь. Невозможно чувствовать себя плохо после такой ночи, лёжа рядом с Рефом. Мне. Мне просто было замечательно. Жаль,  к этому приплетались всяческие сомнения, которые были безжалостно выгнаны мной из  раздумий.
- Доброе утро, - вчера его голос был другим. Его лицо исказила гримаса, которую, увы, я не смогла понять. Поэтому хмурилась, немного опустив брови и наморщив нос.
– Как спалось?
Я не сдержала смешка. Вопрос из ряда вон выходящий, вопрос ни к чему. Какой сон? Мы спали мало, ничтожно мало. Правда это не самое главное.
- Вполне неплохо, - произнесла я, наблюдая за действиями парня. Мне было интересно, как он будет вести себя дальше? И как мне вести себя?
Подбородок Рефа оказался на моём плече, я покорно расслабила его. Зачем? Чтобы ему было удобнее. Подбородку. Точнее Рефу.
- Ночь была великолепна, - наконец, произнёс парень.
Надо же, я ожидала совсем другого. Может, он сделал бы вид, что ничего не было. Или что это в порядке вещей, словно я, как бы выразиться помягче, - секс-машина, которая предназначена только для одного, а следовательно благодарить меня не нужно. И стало неожиданностью то, что какое-никакое, а значение произошедшему он придал.
- Угу,  - невнятно пробормотала я, посмотрев на него странно притихшим взглядом, не жалобным, не грустным; но очень искренним. Просто. Просто мне жаль было эту ночь. Скорее всего ей будет не суждено повториться. Я буду скучать. По нему.
За эти треклятые мысли мне хотелось наказать себя. Я терялась где-то между Урсулой и женственностью. Женственность требовала ласки. Урсула – независимости и свободы. Почему нельзя разорваться?
  На мой чисто дружеский жест Реф ответил совсем не так, как я ожидала. Я податливо оказалась лежащей на его груди, от ощущений по спине пробежалась стайка мурашек. Я хотела поцеловать его, очень. Знаете, у него потрясающие губы. И целуется он потрясающе. Он вообще потрясающий. Только вы никогда не узнаете об этом. А я знаю.
- Уйти всегда успеешь. Но если уйдешь сейчас – вернешься вряд ли, ведь так?
Я облизнула пересохшие губы и, глядя в зелёные глаза Рефа, неохотно произнесла, словно признавая своё поражение:
- Я не хочу уходить. И, конечно, в полной мере понимаю, что ты не можешь выполнить это желание.
Мысли. Мысли. Много мыслей. Только произнести всё это, воплотив мысли в слова, очень трудно. Оставалось надеяться на то, что он сам поймёт. Может, это я такое неуклюжее исключение, может, все остальные вот так запросто читают мысли друг друга.
И это бездействие было отягощающим. Пока я не ушла. Пока мне можно. Я потянулась рукой к волосам парня и стала осторожно перебирать их, ожидая какого-нибудь ответа. Или реакцию.